Вонзите карандаш в скаковую спину Дворцового моста - округлую без горбинки, как у молодой лошадки. Отчеркните нежно грифельную линию вниз, до клодтовых хрипящих коней на Аничковом. И, не отрывая, - шуршащей чертой по Фонтанке вправо, мимо Фонтанного дома, сквозь забытую ныне Перузину, до Невы. Если в образованном треугольнике вам принадлежит хоть частица, хоть к рупица недвижимости, - вытаскивайте старательскую флягу, гладьте любовн о промывочный лоток. Здесь золотые метры.
Петербург - город с умышленно перепутанными границами социальных районов. Его знаменитая нереальность проистекает во многом из социального или, если угодно, театрального - qui pro quo, когда на одной вешалке и фрак, и роба. Неточке Незвановой из каморки под крышей видно ночное сияние вельможного особняка, как впоследствии из особняка - черепные глазницы трущобных окон . Рассадник нищеты, Вяземская лавра - всего лишь часть сада князей Юсуповых: богатая Садовая членится то Мучным, а то Банковскими переулками: Петербург - город dellarte, машкерадов, комедий поневоле. Есть только одно место, где буффонада замирает, уступая место солидной эпической драме в стиле "Будденброков".
Золотой треугольник - тот монолитно редкий городской район, где аристократизм не прикрывает стыдливо устричным пакетом простой хлеб на завтрак, где у каждого сюртука подкладка - атласная. Иметь сегодня адрес на Итальянской, Мойке, Миллионной, Конюшенных, Фонтанке или Невском - значит претендовать на вполне определенный социальный статус.В треугольнике Невского, Фонтанки и Невы только приезжий считает проспект гипотенузой, чей квадратный жилой метр равен стоимости двух прочих катетов.
Мы-то знаем, что на Невском не живут. Его назначение - выдерживать своим хребтом тяжесть города в том смысле, в каком он город, а не село: граница который век проходит по водоразделу торговли.
Невский, безусловно, - петербургская витрина. Уходящие вдаль стены домов, раскрывающие бесконечный пассаж, подмечены любым достойным петербургским литератором от Николая Гоголя до Льва Лурье.
Однако витрины проспекта не предваряют, а, скорее, притеняют торговлю. По Невскому гуляют, разглядывая, и покупка вторична к прогулке. Торговлю в чистом виде ищите на Большом проспекте Петроградской стороны: это имел в виду Блок еще в 1912-м, называя Большой главной улицей Петербурга.
Далее >>>Большой утилитарен. Его витрины можно засыпать сухим горохом прайс-листов и сезонных сейлов. В своей торговой сутолоке он ничуть не таинственен: ни одна из мелко семенящих поперек его улиц не звенит браслетами площа дей.
Витринный Невский - иное дело. Двусмысленный "Катин садик", строгая пер спектива Русского музея, дворцы и разноверческие церкви, - все это, многок ратно описанное и знакомое с уроков чтения, невольно льет живую воду на деловую мельницу. Бизнес здесь прочно укреплен в кирпичной кладке истори и на цементном растворе литературы, образующих совокупно здание Петерб урга.
Когда в 1992-м на Невский хлынул уже не кооперативный, а корпоративный капи тал, в перспективе проспекта уже угадывалась историческая перспектива. На этом этапе, еще задешево, скупались большие, многокомнатные квартиры. Перепродажами или арендой они уступались тем, кто ждал от Невского не столько прибыли, сколько возможности светить отраженным светом великого города во тьме потребительского рынка.
Сегодня иметь офис, магазин на Невском - значит не просто заявлять об успехе своего дела, но и претендовать на имя в петербургской истории, как остались в ней имена Вольфа и Беранже, Смирдина, Тэта, Буре или общенародного "Норда".
Жить в квартире на Невском - значит быть готовым лично предстательствовать за Петербург. Уединенной, частной жизни здесь быть не может. Обитать здесь - значит принимать бесконечных гостей: все флаги будут в гости к вам . Жизнь планируется настежь и соответственно обставляется. Здесь нужно и ли вырасти, сохранив над ореховым, с блокадным жучком, столом прабабушки н низкий абажур с бронзой (что был куплен в магазине электрического общества "Динамо" - неподалеку, на Фонтанке, 65). Или честно оплачивать тройные с чета по строительству исторической декорации. Невский властно требует от своего жителя либо кошелек, либо жизнь. И счастлив тот, кто может выторговать компромисс.
Хотя Фонтанка с Невой являются перпендикулярами к Невскому, идейно они мало что прибавляют к жизни треугольника, являясь как бы продолжением проспекта в водном варианте: Нева - парадно-прогулочным, Фонтанка - деловым.
Как и Невский, они ориентированы на аренду, офис, представительство: жизнь солидную. Но как бы временную. Учитывающую опасную переменчивость петербургской погоды. Попытки превращения особняков на Дворцовой или Кутузовской набережных в постоянный "жилфонд" простым окриком декрета был и неудачны еще при большевиках. Бальные залы плохо делились на коммунальные выгородки-клетушки для передового пролетариата. Наспех поставленные на дворцовый паркет переборки часто не дотягивались до высоченных сводов, обрываясь на полпути и имитируя стиль "Домика для Барби" в укрупненном масштабе. Жизнь с соседями и детьми соседей превращалась в акустиче ский кошмар.
Строго говоря, на красивейшей Дворцовой набережной домов, пригодных для красивой жизни, просто нет. Основа набережных - в "желтизне правительственных зданий" (хотя сейчас речь не про цвет), называйся они Эрмитаж или Мраморный дворец.
Водной гладью с Петропавловкой в перспективе легко любоваться, работа я швейцаром в Восточном институте. Куда сложнее обеспечить подобный вид из окна спальни, даже приватизировав институт.
Дело не в пресловутой высоте потолков. Именно в Треугольнике новые хоз яева обнаружили, что права их - куцые, ибо не прикрыты от холода жизни бобровой шубой домовладения. Недвижимое имущество блистательного Петербурга оказалось одновременно неприкасаемым. Некогда блеск столицы достигался чередой перестроек: так Росси прошелся ножом классицизма по седеющему екатерининскому барокко, так Сюзор под охи и ахи ввинтил стеклянный шуруп компании Зингера - это имперский, а потом и частный капитал требова ли от города учитывать свои интересы.
Нынешний капитал пока что плещет напрасной волной в гранитную стену го сударственности, идеологически застывшей на переходе от большевизма к империализму где-то на уровне октябризма, то есть скорее консервации, чем реконструкции.
Шестилетнее правление Анатолия Собчака привело к пониманию музейной значимости Петербурга, но даже не поставило вопрос, можно ли жить в музее ( что немало способствовало краху Собчака на выборах). Для серьезного инвестора Золотой Треугольник начинается с невозможности купить землю да с походов в ГИОП, поднявшую после 70-летней спячки виево веко, следя, подобно музейной старушке, за сохранностью любой бронзовой загогулины.
Пока что российский капитал - по родовому свойству всех капиталов - достаточно осторожен. Невским больше интересуются, чем на нем покупают.
Сливки с района сняты еще черными маклерами, вся имеющая цену недвижимость (капремонт, парадный вход, вид и паркинг) продана. А число претендентов на оставшиеся нерасселенными дворы куда меньше количества желающих купить квартиру, скажем, в Конной Лахте.
Рынок первичных продаж сформирован и закрыт на переучет в ожидании нового директора.
Однако именно Золотой Треугольник прячет за обшлагом исторического сюртука козырь, который может серьезно повлиять на исход социального дела нашей столицы: он называется имперским величием Петербурга. Ни один другой район не унаследовал его в таком количестве.
Именно этот район почти век, с Петра, прожил венценосным заповедником. На месте Театра Комедии и Пассажа с гиканьем и свистом носилась царская охота Анны Иоанновны. За Итальянской простирались императорские сады. Не только простая публика - бывало под их сень не могла попасть даже великая княгиня Елизавета Петровна (а пройдя по убедительному паролю преображенских штыков, кабанью гоньбу прекратила, велев взамен словить и доставить в сады соловьев).
Это здесь из построек дозволялись лишь дворцы, оранжереи и слоновники. Никакой тесноты стройных громад - еще при Пушкине немалая часть Треугольника была отделена от города каменным забором с воротами.
Вот почему в Треугольнике не найти дешевых домов - непременной составляющей любого старого городского района. Самый скромный дом в Аптекарском переулке помечен, как бальным плюмажем, мрамором мемориальной доски. Откиньте страусиные перья - там мыкает вдовий век квартира императорского (и, разумеется, дамского) любимца актера Павла Самойлова, барски надменная и при формалиновом свете коммунальных ламп. Такими домами полон район .
Здесь нужны не терапевты, а хирурги, не риэлтеры, а девелоперы, не продавцы, а творцы городского жилья. Именно девелоперы, числящие в мамах собств енность на городскую землю, а в папах - реальный крупный капитал, прооперируют склеротические артерии телефонных и водных коммуникаций, преобра уют подвалы в гаражи, чердаки - в пентхаузы, снесут рядовое и построят уникальное, создав в Треугольнике вместе со вторичным рынком жилья новое качество жизни.
Этот рынок покажет, что истинную цену качеству жизни дают не планировка квартиры на две стороны, вход с улицы или приятные соседи за стальными д верями, а утренний джоггинг в Михайловском саду, послеобеденная газета у Лебяжьей канавки, вечерний выгул собаки по Марсову полю, - то есть категории не быта, а города. Сегодня покупка квартиры в Треугольнике означает признание желательности подобного порядка вещей. Завтра покупка такой квартиры будет означать возможность оплатить наведение порядка - Золотой Треугольник - статусная часть Петербурга.
Наиболее расселенный "Золотой Невский" (вид на проспект, чистый вход, п риличные соседи) квартиры на продажу выставляет редко (предложение 1200$-1800$ з а метр, спрос 850$-1000$). Он - первая в Петербурге улица преимущественно арендуемых квартир (2000$-5000$ в месяц за 100-150 метровые апартаменты).
"Дворовый Невский" все еще изобилует коммуналками, и квартиру с гнилым и трубами и полами можно сторговать за 450$-500$ за метр. Такое жилье нередко покупается для коммунальщиков-расселенцев, наотрез отказывающихся уезжать в новостройки. Сюда же вкладывают деньги фирмы, исчерпавшие возможност и экспансии вширь и ввысь и вынужденные расширяться вглубь (единичные сд елки достигают 1000$ за метр - когда покупатель прижат к стенке в самом буквальном смысле).И, наконец, "Жилой Невский" означает просто тихие Караванну ю, Миллионную, Итальянскую, набережную Мойки (последняя стоит 650$-850$ за метр, в зависимости от вида и состояния). Разница в цене по сравнению с парадным Невским объяснима разницей в происхождении денег: Невский расселял пре имущественно корпоративный, а Миллионную и Мойку - частный капитал. Нет сомнений, что с выходом на городскую сцену девелоперов Треугольник, пережив чреду глобальных реконструкций, окончательно превратит Невский в район дорогих офисов, Мойку - фешенебельного жилья и поднимет эти цены в 4-5 ра з.
Источник: Мир Петербурга No 4(6) Прошу учесть, что статья была написана осенью 1996 г. Можно проанализировать ситуацию на сегодняшний день.