Маросейку и ее продолжение — улицу Покровка старые москвичи обычно обобщенно называют Покровкой.
Еще в начале XIX века вся улица носила название Покровки, по стоявшему в самом начале ее храму Покрова Богородицы. Но в народе начальный отрезок улицы Покровка называли Маросейкой от искаженного слова «малороссийский»,
точнее, от Малороссийского подворья, которое находилось в старину на месте доходного дома № 9.
В районе Покровки исторически, со времени присоединения Украины к России, селились выходцы с Украины,
которых по длинному чубу москвичи называли хохлами, отсюда название прилегающей справа исторической местности — Хохлы.
Один из переулков до сих пор носит название Хохловского, там сохранились (дом № 7) старинные палаты дипломата, думного дьяка Емельяна Украинцева (о его малороссийском происхождении говорит фамилия), возглавлявшего российскую внешнюю политику на посту начальника Посольского приказа в последние годы семнадцатого столетия.
Любопытно, что и в девятнадцатом веке дом по-прежнему имел отношение к внешнеполитическому ведомству, в нем располагался
известный архив Коллегии иностранных дел. Его служащие, молодые люди, увлекавшиеся философией и поэзией, получили
прозвание «архивных юношей».
Старинные улицы со временем обрастают небылицами и легендами. Покровка также бережно хранит свои тайны: покровская церковь Воскресения в Барашах оказалась в самом эпицентре «государевых тайн», якобы
здесь состоялось тайное бракосочетание Елизаветы и Разумовского.
Граф А. Г. Разумовский жил в своем дворце на Покровке. Именно туда, после смерти Елизаветы, Екатерина II отправила
канцлера М. И. Воронцова с заданием получить от графа бумаги, подтверждающие его брак с императрицей.
Дело в том, что в это время фаворит государыни Григорий Орлов проявлял немалую настойчивость в желании стать
ее законным супругом. Немало помогал в этом всесильному графу дипломат А. П. Бестужев-Рюмин, сочинивший прошение о том,
чтобы императрица «избрала себе супруга», подписанное многими известными людьми. Не желая обидеть Орлова отказом,
Екатерина придумала остроумный маневр: пусть будет все «по обычаю предков» — и решила сослаться на опыт предшественницы.
Признается ли Разумовский, что был законным мужем покойной Елизаветы? И вот Воронцов отправился на Покровку с
проектом указа о пожаловании графу Разумовскому титула императорского высочества — буде обнаружатся свидетельства.
Вот как описывает этот эпизод историк С. Н. Шубинский:
«…Разумовский потребовал проект указа, пробежал его глазами, встал тихо со своих кресел, медленно подошел к комоду, на котором стоял ларец черного дерева, окованный серебром и выложенный перламутром, отыскал в комоде ключ, отпер им ларец, вынул из него бумаги, обвитые в розовый атлас, развернул их, атлас спрятал обратно в ящик, а бумаги начал читать с благоговейным вниманием. Все это он делал молча. Наконец, прочитав бумаги, поцеловал их, поднял влажные от слез глаза к образам, перекрестился и, возвратясь с заметным волнением к камину, бросил сверток в огонь. Тут он опустился в кресло, немного помолчав, сказал Воронцову: — Я не был ничем более, как верным рабом ее величества покойной императрицы Елизаветы Петровны… Если бы было некогда то, о чем вы говорите со мною, поверьте, граф, я не имел бы суетности признать случай, помрачающий незабвенную память монархини, моей благодетельницы. Теперь вы видите, что у меня нет никаких документов».
Таким образом, брак Екатерины и Орлова делался невозможным. Та, по всей видимости, вздохнула с облегчением…
Внимание историков и обывателей к тайному браку то усиливалось, то ослабевало. Поскольку венчание (если оно все-таки имело место) совершалось тайно, событие быстро обрастало множеством самых невероятных подробностей и превратилось в легенду. Особый интерес к легенде был проявлен в середине XIX века, когда никого из действующих лиц уже не оставалось в живых. Тогда на страницах многих изданий появились различные варианты предания. Любопытно, что все они связаны с домом на Покровке. Немногие из московских домов имеют такое «легендарное» прошлое безо всяких на то оснований.